EMI (англ. Electric and Music Industries) —
британская медиагруппа (EMI Group), одна из крупнейших звукозаписывающих
компаний мира (входит в «Большую четвёрку»). Штаб-квартира размещается в
Лондоне.
История EMI началась с обмана. В
1897 году в Лондон из США прибыл Уильям Барри Оуэн. Он должен был
защищать европейские интересы своего работодателя – американского
изобретателя граммофона Эмиля Берлинера, однако вместо этого основал
собственную компанию с незамысловатым названием – Gramophone Company.
Предприимчивый
Оуэн объединил капиталы с инвестором Тревором Уильямсом. В июле 1898
года к ним присоединился еще один бывший соратник Берлинера – Фред
Гайсберг, который стал первым звукорежиссером компании. Gramophone
Company приступила к выпуску продукции – граммофонов, грампластинок и
сопутствующих товаров.
Становлению Gramophone
Company очень помогло то, что уже в ранние годы ей удалось создать яркий
и узнаваемый брэнд. Определенную роль в этом сыграл случай.
В
конце XIX века в Ливерпуле жил и работал не слишком удачливый художник
Фрэнсис Барро. От брата Марка, скончавшегося в 1887 году, ему в
наследство достался симпатичный пес Ниппер. По легенде, собака часами
просиживала около хозяйского фонографа, пытаясь определить, откуда идет
звук. Зрелище было презабавное и в то же время трогательное. Хороший
сюжет для картины, сообразил Барро и взялся за кисть. Готовое полотно он
поначалу назвал честно: «Собака, разглядывающая и слушающая фонограф»,
однако потом для пущей трогательности переименовал в «Голос его
хозяина».
Барро попытался выставить картину в
Королевской академии художеств, но получил отказ. Попытка пристроить
шедевр в какой-нибудь журнал также не увенчалась успехом. Тогда
практичный живописец обратился в The Edison Bell Company (ведущий
производитель цилиндровых фонографов). «Собаки не слушают фонограф!» –
сказали ему там и тоже указали на дверь.
Следующей
и последней остановкой для Барро стала Gramophone Company, где картина
наконец обрела своего благодарного зрителя. Сам мистер Оуэн принял
художника и выразил желание приобрести полотно, если тот заменит слово
«фонограф» на «граммофон». Барро не заставил себя долго упрашивать –
граммофон так граммофон. За работу ему заплатили 50 фунтов стерлингов, и
столько же он получил за продажу авторских прав. Впоследствии компания
заказала художнику еще 24 копии.
Впервые пес,
слушающий граммофон, появился на страницах рекламной брошюры Gramophone
Company в январе 1900 года. Публике понравилась сцена, и этот логотип
стал использоваться все чаще. В 1910 году компания зарегистрировала
картинку с собакой и ее название – His Master’s Voice (HMV) как
официальную торговую марку. По сути эта аббревиатура на долгие годы
стала вторым именем для Gramophone Company, а затем и EMI.
Впрочем,
для успешного бизнеса одного пса было недостаточно. Для раскрутки
проекта Gramophone Company были необходимы настоящие звезды, иначе
граммофону грозила участь других диковин – пианолы и шарманки, которые
недолго служили игрушками человечества и не приобрели массовой
популярности. И такая звезда отыскалась в Милане, куда в марте 1902 года
приехал звукорежиссер Gramophone Company Фред Гайсберг. Вместе с братом
и местным торговым представителем компании он пошел послушать широко
разрекламированную оперу Альберто Франкетти «Германия». В тот вечер на
сцене блистал 29-летний Энрике Карузо. Впечатленный его выступлением,
Гайсберг решил выяснить у тенора, сколько тот хочет получить за запись
десяти песен. Карузо запросил 100 фунтов стерлингов. «В то время эти
условия ошеломляли, – вспоминал потом Гайсберг, – однако я передал их в
Лондон, сопроводив самой лестной рекомендацией…» Ответ пришел быстро:
«Гонорар чудовищный, запись запрещаю». Гайсберг пошел на риск и без
санкции начальства согласился выплатить запрошенный гонорар. 18 марта
1902 года Карузо – «добродушный и свежий» – пришел в студию и за два
часа спел десять песен под аккомпанемент фортепиано. Эта запись,
удивительно близкая по звучанию к оригинальному исполнению, прославила и
певца, и компанию. Как признавал сам Гайсберг, Карузо «сделал
граммофон». За следующие двадцать лет Карузо получил от продажи
пластинки около миллиона фунтов стерлингов.
Успех
Карузо стал сигналом и для других звезд оперной сцены. В 1903 году
компания записала Франческо Таманьо – первого исполнителя партии Отелло в
опере Джузеппе Верди «Отелло». Спустя год был заключен контракт с
известной певицей Нелли Мельбой, которая потребовала, чтобы пластинки с
ее записями были украшены особыми лиловыми ярлыками и стоили на шиллинг
дороже других. В 1906 году Гайсбергу удалось уговорить записаться
великую Аделину Патти. Услышав свой голос на грампластинке,
шестидесятилетняя певица восхищенно воскликнула: «Теперь я знаю, почему я
Патти!»
«Освоив» Европу, Гайсберг отправился в
Россию. Он исколесил ее вдоль и поперек и записал массу интересного
материала: цыганские песни знаменитой Вари Паниной, военные марши,
пасхальные богослужения в Нижнем Новгороде, народные мелодии. Гайсберг
сумел очаровать звезду русского романса Анастасию Вяльцеву.
Грампластинка с записью песни «Гайда, тройка!» принесла ей популярность
во всем мире.
Ведущая певица императорского
оперного театра Мария Михайлова охотно записала «Вечернюю серенаду»
Франца Шуберта. А вот ее частый партнер Леонид Собинов поначалу наотрез
отказался записываться, так же как и Федор Шаляпин. Только сыграв на их
соперничестве, Гайсберг уговорил обоих певцов записать свои выступления.
Мемуаристы
вспоминают Фреда Гайсберга как удивительно тонкого и деликатного
человека, который с трепетом относился к звездам, с которыми работал.
Своей главной задачей он считал донести до слушателя музыкальное
искусство в его первозданном звучании, ничего не добавляя и не
редактируя. При этом Гайсберг был скромен и непритязателен: проработав в
компании несколько десятков лет и сделав для нее так много, он даже не
был удостоен чести войти в состав совета директоров.
К
1913 году треть британских семей обзавелась собственными граммофонами.
Спросу соответствовало предложение: только в 1914 году Gramophone
Company выпустила около 4 млн записей. Даже несмотря на начало первой
мировой войны и потерю представительств в России и Германии, компания
процветала. В 1921 году известный британский композитор сэр Эдвард Элгар
открыл первый музыкальный магазин HMV на Оксфорд-стрит в Лондоне.
Уверенную
поступь Gramophone Company остановила Великая депрессия. В поисках
выхода из кризиса в 1931 году компания приняла решение объединиться со
своим главным конкурентом – Columbia Gramophone Company, а также с рядом
более мелких студий. Новый монстр индустрии звукозаписи получил
название Electric & Musical Industries, сокращенно EMI. Под его
флагом объединились такие лейблы, как Columbia, Electrola, HMV, Regal,
Zonophone, Odeon, Pathe и Parlophone. Альфред Кларк из Gramophone
Company стал председателем правления, а Луис Стерлинг – управляющим
директором.
Хотя Фред Гайсберг по-прежнему
играл важную роль в формировании творческого портфеля объединенной
компании, его постепенно стал вытеснять с первых позиций собственный
ученик и помощник – Уолтер Легг. Об этом человеке стоит рассказать
особо, ведь сам он считал себя первым продюсером звукозаписи.
Страстный
поклонник классической музыки, Легг пришел на работу в Gramophone
Company в 1926 году, будучи еще совсем молодым человеком.
После
образования EMI Легг получил возможность упрочить свое положение в
компании. Он предложил руководству поистине революционную схему –
оплачивать записи из средств, собранных потенциальными покупателями.
Легг рассчитал, например, что, если собрать с 500 подписчиков по 30
шиллингов, этой суммы хватит, чтобы оплатить первую в истории запись
мрачных песен Хуго Вольфа. Хотя это и попахивало авантюрой, руководители
EMI одобрили эксперимент. К всеобщему удивлению, он удался. Легг сумел
заинтересовать необходимое количество меломанов, в том числе и из
Японии, и искомая сумма была собрана. Подписное издание песен Вольфа в
исполнении Елены Герхардт вышло в свет в апреле 1932 года.
Следуя
той же схеме, Легг сделал ряд блестящих записей, для которых привлек
ведущих музыкантов и дирижеров своего времени. Риск для EMI был
минимальным, а прибыли – огромными. Неудивительно, что Легг, которому не
исполнилось еще и тридцати, стал любимцем руководства EMI.
При
этом, как пишет в своей книге «Кто убил классическую музыку?»
английский журналист Норманн Лебрехт, Легг отказался от принципов,
которых придерживался его учитель Фред Гайсберг. Тот никогда не
вмешивался в творческий процесс, считая, что запись должна полностью
соответствовать живому звучанию. Иначе мыслил Легг: «Я решил, что запись
должна быть плодом взаимодействия артистов и тех, кого сейчас называют
«продюсерами». Я хотел добиться большего, чем то, чего обычно достигают
на публичных выступлениях. Я задался целью перенести на диск лучшее, что
может дать артист, находясь в самых лучших для творчества условиях».
Добиваясь
этой цели, Легг нередко вел себя довольно бесцеремонно. Вообще
большинство современников, даже признавая его вклад в развитие индустрии
звукозаписи, описывают Легга как неприятного человека, самодура и
грубияна.
Вторая мировая война стала причиной
нового кризиса в EMI. Компания испытывала нехватку сырья для
изготовления пластинок, большинство молодых сотрудников ушли воевать.
Из-за слабого зрения Легг не был призван на службу, но он все равно
проводил много времени в местах боевых действий, организовывая концерты
для военных.
После окончания войны Легг создал
новый оркестр под названием «Филармония», куда вошли в основном те
музыканты, которые в военные годы ездили с ним на концерты. Оркестром
дирижировали многие известные мастера – Рихард Штраус, Вильгельм
Фуртвенглер, Герберт фон Караян, Отто Клемперер. Вскоре «Филармония»
стала одним из самых популярных коллективов мира.
Хотя
Легг занимался оркестром в рабочее время, руководство EMI до поры до
времени закрывало глаза на его побочную деятельность. В этом был свой
расчет: многие лучшие записи того времени были сделаны как раз с
участием «Филармонии». Однако в 1963 году у Легга возникли разногласия с
начальством, и он подал в отставку. Легг больше никогда не занимал
ключевых постов в звукозаписывающей индустрии, хотя принимал участие в
отдельных записях и организации живых концертов. Умер он в 1979 году в
возрасте 72 лет. Влиятельный критик Эндрю Портер написал в некрологе:
«Он сделал, вероятно, больше, чем любой из наших современников, для
повышения стандартов музыкального исполнительства. Мир многим обязан ему
за то, что он нашел, отобрал, распространил и сохранил для потомства
лучшее из того, что было в музыкальной культуре середины двадцатого
века».
Впрочем, не все вспоминают Легга тепло
или хотя бы с благодарностью. В частности, Норманн Лебрехт в числе
корыстолюбивых убийц, создавших современную непрозрачную музыкальную
индустрию, называет и Легга. Однако факт остается фактом: записи,
сделанные Уолтером Леггом, до сих пор входят в «золотой фонд» EMI
Classic и пользуются огромной популярностью у слушателей.
Во
второй половине ХХ века в репертуар EMI хлынула музыка массовых жанров.
Количество звезд, в свое время работавших с EMI, трудно сосчитать. В
июне 1962 года студия Parlophone, входящая в группу, подписала контракт с
Beatles, а уже в октябре вышел первый сингл ливерпульской четверки –
Love Me Do. В 1967 году был заключен контракт с Pink Floyd, в 1972-м – с
Queen.
В 1971 году Electric & Musical
Industries официально поменяла название на EMI Ltd. «Мы считаем, что это
изменение имеет смысл по двум причинам. Во-первых, потому, что прежнее
имя уже не отражает широкого спектра нашей деятельности и интересов, а
во-вторых, во всем мире нас называют аббревиатурой EMI», – говорилось в
заявлении руководства компании.
Позже EMI
стала продюсировать такие группы, как Deep Purple, Duran Duran, Rolling
Stones, Radiohead, Coldplay, Blur и др. Не менее внушителен список
исполнителей-солистов: Клифф Ричард, Джо Кокер, Дэвид Боуи, Кейт Буш,
Шина Истон, Джордж Майкл, Кайли Миноуг, Робби Уильямс, Нора Джонс.
Были
и проколы. В стремлении оставаться на пике актуальности в октябре 1976
года EMI подписала контракт с «малоизвестной, но многообещающей» группой
Sex Pistols. Команда действительно быстро прославилась, но известность
эта была скорее скандальной. 1 декабря по случаю выхода дебютного сингла
Anarchy in UK группа была приглашена на телевидение, где ведущий
попросил ребят сказать «что-нибудь возмутительное». Гитарист Стив Джонс
воспринял эту просьбу буквально и вывалил в эфир кучу ругательств. На
следующий день все газеты взахлеб рассказывали об этом инциденте.
Руководство EMI сочло за лучшее расторгнуть контракт с неблагонадежной
группой.
Сегодня EMI не испытывает трудностей
со звездами. Менеджеров компании, история которой началась с нарушения
авторских прав, тревожат проблемы другого рода: музыкальное пиратство,
свободное распространение музыки в Интернете, жесткая конкуренция на
медиа-рынке, появление все новых и новых технологий (например,
технология DVD активно вытесняет традиционные CD). Для решения этих
проблем EMI пыталась вступать в альянсы, но ей явно не везло в вопросах
сотрудничества.
С 1979 года EMI входила в
транснациональный концерн Thorn-EMI, однако в 1996 году акционеры
проголосовали за обособление, так что EMI вела бизнес в одиночестве. С
тех пор EMI Group (таково нынешнее название британской компании)
находится в поиске стратегических партнеров. Дважды – в 2000-м и 2003-м –
она пыталась объединить свой звукозаписывающий бизнес с аналогичным
бизнесом Time Warner, и оба раза безуспешно. В первый раз сделке
помешали европейские законодатели, во второй – канадская Seagram,
предложившая больше денег. Не состоялся и союз с немецкой Bertelsmann, и
тоже в результате противодействия антимонопольных органов. Так что пока
EMI сохраняет свой статус самой крупной из независимых
звукозаписывающих компаний, при этом удерживая место в пятерке ведущих
мировых лейблов.
В 1999 году EMI Group
возглавил Эрик Николи, до этого работавший в United Biscuits. Его
антикризисная программа не отличалась особой оригинальностью: главными
пунктами стали массовые сокращения и жесткий контроль расходов. Только в
2001 году компания уволила 1800 человек (в основном с заводов в
Нидерландах и США). Был пересмотрен и список групп и исполнителей, с
которыми работает EMI. Сегодня компания менее склонна ставить на «темных
лошадок», предпочитая беспроигрышные варианты.
|